В чужом ряду. Первый этап. Чертова дюжина - Страница 99

Он оставил машину на соседней улице и направился домой. Во дворе сидели знакомые старушки и жалостливо на него смотрели.

— Степанида Андреева, это вы видели Анфису в последний раз? — спросил он, остановившись возле скамейки.

— Я, милый. Что же ты не зашел-то ко мне?

— До ночи в себя прийти не мог. А тут еще эта милиция.

— Пелагея видела убивца. У окошка куковала, он приходил, когда я на базар ходила. И я его видела.

— А почему вы решили, что видели преступника?

В разговор вступила Пелагея. Уж ей-то верить никак нельзя. Любит сочинять истории про соседей.

— Высокий такой, с белокурым чубом, представительный мужчина. Смотрю, идет и по сторонам озирается. Думаю, заблудился. Все старался по травке ступать, чтобы ботиночки свои не замочить. После ухода Степаниды никто больше в ваш дом не заходил. У крылечка опять оглянулся и зашел, минут двадцать гостевал. Только ушел, Степанида вернулась. А еще он какую-то бумажку в мусорный бак выбросил.

Родион оглянулся. У ворот стояло шесть бачков с мусором, все полные.

— В какой?

— В крайний, что к воротам ближе.

— Вот, вот, — продолжала Степанида Андреевна. — Я его тоже запомнила. Видный парень. Уж больно чуб у него красивый. Я из Никифоровского переулка вышла на Безымянный, а на углу машина стоит, большая, красивая, верх светлый, как чай с молоком, а низ темный. Кралечка в ней сидела в большой белой шляпе. Уж больно мне хотелось глянуть на нее, но не успела, этот иван-царевич появился, сел за руль, и машину словно ветром унесло, ну прям как в сказке.

Родиона холодный пот прошиб. Он вернулся к воротам и разбрасывая мусор начал копаться в мусорном бачке. Бумажку он нашел. Это была его телеграмма. Что он наделал, идиот!

Тут его задержали подъехавшие оперативники и впихнули в автобус. На переднем сиденьи восседал подполковник Рубеко.

— Почему вы не приехали, Родион Платоныч?

— Боялся, что они уйдут.

— Они? Они никуда уходить не собираются. Они уверены в своей безнаказанности. — Он достал из кармана помятую фотографию Баяна. — Вчера я ее видел в спальне вашей жены. И оставил специально. Сегодня ее нашли в кармане убитого Баяна. Нас пытаются убедить, что снимок важен для следствия. Тем более что на нем много ваших отпечатков. Но зачем вам класть ее в карман Баяна, если вы с ним разделались? Ножи я тоже оставил, глупый поступок, не думал, что дело дойдет до второго убийства.

— Не второго, товарищ подполковник. Все кинжалы пошли в дело. У меня не осталось ни одного.

Рубеко достал «Беломор» и закурил.

— Кто?

— Братья Мечниковы. Оба мертвы.

— Заместитель прокурора города Москвы? Это же вышка.

— Они соучастники.

— Они свидетели. Были таковыми. Теперь их нет. Убийцы должны сказать вам спасибо.

— Анфису убил шофер Анны Шелестовой по ее наводке.

— Вы можете это доказать?

— Его видели соседи во дворе.

— Да, он приезжал к Анфисе Филатовне за сценарием, нам это известно.

— Зачем он выбросил в помойку мою телеграмму?

Родион достал смятый листок.

— Ее могла выбросить ваша жена. Телеграмма не улика.

— А зажигалка?

Он показал золотую безделушку.

— Где вы ее взяли?

— Нашел под кроватью. Потом ее взяли у меня, а я — со стола Матвея Мечникова. Там футляр остался. Зажигалка украдена у режиссера Фельдмана.

— А вы знаете, что Анна Шелестова считается невестой Матвея? Ходят такие слухи. К тому же знаменитая артистка страдает клептоманией. Это болезнь. Ворует все, что блестит. Может, решила сделать подарок своему жениху, футляр на его столе тому подтверждение. Когда вы нашли зажигалку, надо было позвонить мне, а не трогать ее руками.

— Сейчас легко говорить.

— Боюсь, что мне с вами уже не придется поговорить, Родион Платоныч, вами займется прокуратура Москвы, и я не думаю, что они войдут в ваше положение. Матвей Мечников был честным человеком и одним из лучших работников прокуратуры.

Чалый закрыл глаза и сжал зубы.

16.

Алешин проснулся от пулеметной очереди. Он глянул вверх, и увидел яркие вспышки в пулеметной башне. Молотили так, будто самолет окружали сотни врагов. Командир достал пистолет и бросился из бомбового отсека в кабину. Сурена на месте не оказалось, а с часу ночи до трех должен дежурить он. Алешин глянул на часы — стрелки приближались к двум. Осколки стекол в рамах окон кабины были такие же, как с момента падения.

Стрельба прекратилась и он вошел в салон.

— Тогда что палил, Гриша, кого-то видел?

— А хрен его знает. Услышал крики, проснулся. Точнее, это был глухой выкрик. Я уже давно не могу спокойно спать, от любого шороха вздрагиваю, — признался Шкловский. — Вчера на ствол пулемета села куропатка, так я в нее всю обойму из «ТТ» высадил.

— Может, крик тебе почудился?

— Послушай, Алеша, я не шизофреник, а прошедший фронт офицер, врага печенкой чую. Его нет — я спокоен, он рядом — я на стреме. В такой дыре, как здесь, можно спать спокойно и в ус не дуть. Казалось бы. Но нет. Бесследно исчез Савва, и это со сломанной-то ногой. Теперь пропал Сурен. Я уверен, что слышал его крик.

— Хочешь сказать, его похитили?

— Не сам же он ушел? Не мог он выпрыгнуть из кабины, веревка лежит на полу. За бортом непроглядная темень, глаз выколи.

— Но тот, кто его, выкрал, должен был как-то подняться на борт. Высота до разбитых окон больше двух метров, нужна лестница. И какие здесь могут быть враги? Кто здесь может жить? Неандертальцы? Пещерные люди?

— Ты сам себя успокаиваешь, Алексей. Мы ничего не знаем о Сибири. Ты летчик, конструктор, а я обычный солдат. Кто населяет Австралию?